- Как вы расслабляетесь?
- А я не напрягаюсь.

Это про голландцев. Гражданин Нидерландов спокойно воспринимает тот факт, что все люди разные, и терпимо относится к странностям окружающих. Но при этом оставляя за собой право жить так, как ему вздумается. Главное — чтобы никто никому не мешал. Отсюда и типичные для голландцев раскованность и естественность в поведении.

Шарм Голландии — в обаянии ее жителей, дружелюбных и независимых, ценящих комфорт, но способных переносить любые жизненные тяготы. Голландцы — практичные романтики. Их национальный характер и мировосприятие сложились под влиянием истории страны и условий жизни в ней.

 

Стихия.

Жизнь в Голландии — вечная борьба со стихией. Погода особо не балует. Вряд ли, например, найдется кто-то способный переплюнуть голландцев в деле дамбостроительства. И занимаются они возведением дамб не из любви к искусству, а чтобы не смыло в морскую бездну.

Едем по оживленной автостраде. «Это водоканал», — моя спутница небрежно кивнула подбородком в небо. Над нами с мрачным величием нависал здоровенный «мост». «А если протечет?» — подумалось мне. Самих голландцев такие мысли почему-то не посещают... Наверное, доверяют своим проектировщикам.

Погода особо не балует. Нет, поздняя весна, конечно, великолепна. Роскошные вишневые и миндальные кроны едва выдерживают буйство собственного цвета и под ласковейшим касанием ветерка с готовностью роняют лепестки. Нежная розовая кисея укрывает тротуары от солнечных лучей. Воздух звенит сиреневым ароматом и голосами черных дроздов... И все в этом духе.
Но межсезонье — господи, помилуй!

Всю первую неделю моего пребывания в Голландии ее так и «полоскало» щедрыми ливнями, с перерывами на докучную морось. А какие там ветры! На моих глазах довольно крепкого вида мужчина (хлипкость сложения голландцам не свойственна) вынужден был «спешиться» и буквально волочить велосипед против очередного встречного шквала. Если дует в спину — проще, но надо вовремя жать на тормоза, иначе не заметишь, как окажешься в потоке автомобилей посреди переполненного шоссе.

Ориентирование на местнос­ти в таких условиях — кошмар. Одна нога в луже, другой подпираешь мокрый велосипед. При этом тщетно пытаешься развернуть раскисшую до тряпочного состояния карту, которую из рук выдирает нервозными порывами ветер. За шиворот радостно бегут-щекочут ледяные струйки. И зонтик тут не поможет. И шрифт на карте предательски мелкий, бледный и невнятный. В общем, я с этим делом быстро завязала и впредь узнавала дорогу, приставая к прохожим.

Дружба народов.

А спрашивать дорогу приходилось часто. Во-первых, потому что болезнь «топографический кретинизм», будучи запущенной, уже не лечится, а во-вторых, потому что городишко Гронинген, в котором я жила, изобилует кри­выми переулками и его схема на­поминает творение паучка-недоучки.

Я ни разу не встретила в Гол­ландии человека, который бы не смог объяснить дорогу на хо­рошем английском. В отличие, скажем, от французов голланд­цы не считают, что на их, надо признать, красивом языке каж­дый мало-мальски образован­ный гражданин обязан свобод­но изъясняться.

Голландия — страна с амбици­ями, но снобизма в ней ни на йоту. Да и откуда ему взяться в этой малявке, втиснутой вместе с Бель­гией и Люксембургом между та­кими монстрами, как Германия и Франция? Да еще и сбоку при­пеку, так что половина террито­рии торчит в открытом море.

Нидерланды — «проходной двор» Европы. К гостям здесь давно привыкли и умеют их при­нять. Потому на университет­ском ли семинаре, в кругу ли друзей все немедленно перехо­дят на английский, лишь только в компании появится хоть один персонаж, не владеющий гол­ландским на должном уровне. Элементарная вежливость.

О лингвистических способнос­тях голландцев с пиететом отзы­ваются даже иностранные профессора, которых часто пригла­шают читать лекции или доклады в нидерландские университеты. Свой потрясающий английс­кий жители Нидерландов, види­мо, поддерживают для гостей-иностранцев. Сами же, отправляясь в чужую страну — а этих ребят хлебом не корми, дай попутешес­твовать, предпочитают общать­ся с местными на их родном язы­ке. А поскольку едут голланд­цы не куда-нибудь, а в Суринам, скажем, или в Африку, то мно­гие из них вполне сносно изъ­ясняются на португальском, зулу или суахили.

Женщины.

Женщины — соль земли Нидерландской. Они красивы. Ваше сознание наверняка живо сваяло образ ослепительной блон­динки в сияющем ореоле медо­вых локонов, с глазами-озера­ми и щечками херувима. Да, есть и такие. Но поскольку Голлан­дия — страна радушная и к дружбе народов относится в высшей степени лояльно, то столько мулаток, а также индонезийско-европейских и афро-индонезийких полукровок вы редко где найдете. А как известно, в полукровках гетерозис расцветает пышным цветом. Проще говоря, в них с удвоенной силой проявляется все лучшее, что заложено в генах предков с обеих сторон. Впечатление такое, будто девчонки только что сбежали с фотомодельного кастинга.

И тем не менее, если сломался велосипед, даже самая хрупкая голландская красавица не побежит в слезах к возлюбленному. Ей велосипедную камеру починить — что конфеткой закусить. Она просто нальет в тазик воды, найдет дырку, со спокойствием слесаря разложит инструменты... Вот вам и буржуйское воспитание.

Вообще, голландки мужчин балуют. По крайней мере, встречать юношу, небрежно помахивающего барсеткой, в сопровождении навьюченной сумками спутницы доводилось.

Женственную легкость, с которой жительницы Нидерландов загоняют вверх по лестнице нагруженный продуктами велосипед, начинаешь ценить после собственных изнурительно-многочисленных и довольно позорных потуг проделать то же самое. Специально для этого сделанные рельсы — не обольщайтесь — задачу не упрощают. Но что воистину потрясает воображение, так это способность голландских дам элегантно разъезжать на велосипеде на умопомрачительных шпильках и при этом не рвать чулки!

Окна.

В Голландии нет личной жизни. Точнее, она есть, но ее территория не выходит за пределы спальни. И все из-за традиционных — невообразимых размеров — окон. Такое вот протестантское наследие — нам, мол, скрывать нечего. По другой версии эту традицию внедрил король Филипп, который так страшился возможности заговора, что приказал всем своим подданным жить «нараспашку». А тех, кто так жить не желал, естественно, ликвидировал — для профилактики.

В современном доме шторы, как правило, есть почти в каждой комнате, но ими пользуются лишь в особых случаях. И в этом своя прелесть. В ясную погоду жилище напитывается солнцем, словно банка меда на подоконнике. Кроме того, отличный стимул поддерживать хоть какой-то порядок в доме.

Корнями эта чудесная традиция уходит во времена, когда голландцев было немного и каждый мог позволить себе иметь свой дом, окруженный хотя бы маленьким, но садиком. Сейчас же все совсем по-другому. Население растет. А строить высокие здания в Голландии не принято. Посему жилищную проблему решают уплотнением застройки. Так что дома заглядывают друг другу в стеклянные глаза с довольно-таки интимного расстояния. Аквариумоподобность квартир в моем спальном районе позволя­ла наблюдать за перемещениями людей в жилище, расположенном через дом, прямо сквозь гостиную соседей напротив.

Запретные плоды.

Думаете, каждый голландец, чуть выдается свободная минут­ка, накуривается в хлам в ближайшем кофе-шопе (кофе-шоп совсем не то место, где продают кофе) и бегом в квартал красных фонарей? Как бы не так.

Это туристы в Амстердаме, ис­пользуя на полную катушку счи­танные дни вседозволенности, накуриваются, да еще и напиваются до поросячьего визга. А потом са­мовыражаются кто во что горазд на центральной площади. Мест­ные только ухмыляются и мир­но созерцают гостей столицы под бутылочку Grolsch.

Беседуя об особенностях зако­нодательства и о достижениях се­лекционеров в области конопля­ного дела, а также о собственном опыте потребления националь­ной продукции, голландцы принимают вид благодушной снис­ходительности, из-под которой предательски пробивается смесь удовольствия и легкой гордости.

Гордиться, в общем-то, есть чем. В некоторых особо удачных линиях концентрация каннабиноидов зашкаливает за 20 про­центов (дикая марихуана со­держит процента три-четыре наркотических веществ). Расска­зывают и всякие истории, напри­мер, про то, как одна маленькая шишечка, снятая с голландско­го сельскохозяйственного шедев­ра, уложила наповал восемь человек... русских.

Сами голландцы не то что­бы вообще не употребляют травку. Многие пробовали в юности, но на этом остановились. Повстречались с растафарианским богом Джа (говорят, куре­ние конопли очень способству­ет его постижению) — и хватит деньги на ветер пускать. Прос­то им это не очень интересно. От­сутствует элемент «спортивнос­ти» что ли. Никакой тебе аван­тюры. Куришь? На здоровье. Поэтому те из местных, кто балу­ется «ганджубасом», делают это без душевного надрыва и лишних эмоций. И выглядит все куль­турно. Едешь, например, в магазин, перед тобой – велосипедист. А за ним шлейф, явно не табачный. Обгоняешь – безмятежная, «волшебная» физиономия.

Природа.

У голландцев — комплекс вины перед собственной природой. В свое время они истребили дикие ландшафты, очищая земли под застройку и сельское хозяйство. Результат попыток эту вину загладить налицо. Ранней весной во время птичьей миграции в порядке вещей неподалеку от центральной площади обнаружить серую цаплю. В городских каналах бакланы плещутся, как утки. Уток, кстати, тоже много, как, собственно, и других водоплавающих. Есть дикие, которые залетают сюда так, перышки почистить. Есть и полудомашние, с «постоянной пропиской». Они припеваючи живут за счет гума­нитарной помощи от посетите­лей парков.

Сегодня над Нидерландами витает идея расширения и под­держания в первозданном виде приморских маршей — плодород­ных прибрежных лугов, привле­кающих многих животных. Например, парк Ооствардерсплас-сен (Oostvardersplassen) целиком стоит на отобранных у моря зем­лях. Чтобы луга не зарастали и, как следствие, не «старели», на них выпустили стада потом­ков туров (первобытные дикие быки), тарпанов (дикие лоша­ди, жившие в Европе до конца XIX века), а также благородных оленей. Весь этот «зоопарк» рас­тет и процветает. Посмотрим, что будет дальше.

Сомнительное достижение — распространение совсем не ти­пичных для этой природной зоны видов, например египетс­кого гуся, которому, как следу­ет из названия, положено обитать в долине Нила. Египетские гуси Голландии — потомки случай­но улизнувших из зоопарка эк­земпляров. Стайки ожереловых попугаев в Амстердамском парке тоже не совсем природное яв­ление, а результат человеческой оплошности и мягкости местно­го климата.

В Голландии очень популярно вегетарианство, в том числе его радикальная форма. Экстремальный вегетарианец (vegan) вообще не ест продуктов животного про­исхождения. Есть, правда, подоз­рение, что некоторые голландцы стали травоядными просто по­тому, что мясо дорогое. Но боль­шинство вегетарианцев все-та­ки идейные. Многие семьи поку­пают мясо только по выходным, зато втридорога — так называе­мое биологическое. Это значит, что коровка или свинка жила на вольном выпасе, а не томилась в бетонном карцере государствен­ного «совхоза».

Кухня.

Исторически голландцам не свойственно брезговать мясом и рыбой. Вряд ли вскружила бы голову молодому мяснику «де­вушка с жемчужной сережкой», если бы не хаживала на рынок за свиными отбивными. А со­леную селедку с маслом, думае­те, русские придумали? В Амс­тердаме приятельница буквально за рукав потащила меня к теле­жке типа «хотдоговка»: «Ты прос­то обязана попробовать нацио­нальную голландскую еду». Бе­лую булочку разрезают пополам, в нее укладывают кусочки селед­ки, по желанию лук.

Возиться на кухне современ­ным нидерландцам некогда. Так что рецепты, как и в старину, по-сельски незамысловаты. На­резать, да покрупнее, цветную ка­пусту, морковку и, конечно же, картошку. Сварить-подать. Это очень по-голландски. Однако индонезийские вея­ния в буквальном смысле доба­вили перцу в национальную кух­ню. «Бери скорей большой шланг, у меня в горле огонь!» — возо­пил Карлсон, отведав мясного соуса фрекен Бок. Просто он был нормальным шведским парнем. А будь он голландцем — съел бы полную тарелку и попросил до­бавки. Знаменитую гремучую смесь красных перцев Sambal Oilek самые «огнеупорные» пред­ставители нации поглощают, на­мазывая толстым слоем на хлеб. Кстати, без хлеба голландцы, как и мы, жить не могут. И даже макароны им закусывают. В общем, наши люди.

А Ванька слушает да ест.

В Голландии очень трепетно относятся к еде. И все слегка по­вернуты на здоровом питании. Поэтому в магазинах пользуются спросом биологические продук­ты, произведенные в частных хозяйствах по старинке. Молоко и йогурты пьют в ос­новном обезжиренными. Сливки существуют только для взбива­ния, кофе или для того, чтобы за­ливать ими «огнедышащую» перцово-овощную поджарку. Ког­да меня застали за поглощением 20-процентных сливок (очень они у них вкусные) — обозва­ли извращенкой.

Сыров, конечно же, море. Но сами голландцы чаще всего покупают что-нибудь попроще, типа «Эдама».

Из типично голландских про­дуктов запомнился Via — что-то вроде жидкого пудинга с разными наполнителями. Шоколадная его версия очень смахивает на наш питьевой «Чудо-шоколад».

Есть у них абсолютно не воспринимаемые большинством русских тянучки, похожие на мармелад, но очень жесткий. Они намертво пристают к зубам и пахнут анисом. По цвету напоминают шоколадные конфеты (без очков можно перепутать). В Голландии обалденная выпечка. Хлеб очень вкусный, часто с добавлением подсолнечных и тыквенных семечек. Едой для бедных его не назовешь — цены соответствуют качеству. Но попробовать стоит, так же как и всевозможные печенья. Фирменный пряный кекс с цукатами Groningen Koek можно найти магазине. Но настоящий — намного дороже — продают в частных пекарнях.

Еще запали в душу круглые вафли Stroopwafels с прослойкой из джема или сгущенки. Их продают упаковками в виде монетных столбиков по пять-десять штук в хрустящих прозрачных пакетиках.

Голландцы все время едят. Только они могли придумать lunchn-meeting в университете. Придя на семинар, который в расписании стоит после полудня, слушатели раскладывают в обязательном порядке принесенные яблочки-бутербродики и совмещают приятное с полезным.

Вместо заключения.

Случайно натолкнулась в Интернете на форум, где некто (судя по контексту — латыш) делился впечатлениями от поездки в Нидерланды.

Очаровательные final remarks звучали примерно так:

• «Нидерланды невероятно густо заселены. Провел несколько дней в так называемой сельской местности. Никакая это не сельская местность. По мне — тот же город. Если у них и есть сельская местность, то только на островах».
• «Передвигаться на машине по Нидерландам легко и в то же время сложно. Водители там относительно дисциплинированны, но дороги довольно сильно загружены. При съезде с магистрали ориентироваться чрезвычайно трудно».
• «Люди в Нидерландах амбициозны и вполне способны к сотрудничеству. Они в корне изменили ландшафт своей страны и теперь занимаются реализацией очень амбициозного проекта по возвращению естественного состояния».
• «Пища, возможно, и соответствует стандартам ЕС, но в очень многих случаях невкусная. Впрочем, немало приятных исключений. Будучи наслышан о том, сколько пестицидов они использовали в недавнем прошлом и используют до сих пор, я всерьез опасаюсь за генофонд этой нации».
• «Детям позволяют плохо себя вести. Яркая иллюстрация — маленькие мальчики, играющие в футбол над столами в ресторане (и даже бьющие иногда посуду). Но я счел это забавным — не возмутительным».
• «У них разрешено курить во многих общественных местах, что порой было довольно возмутительно».
• «Амстердам местами очень грязный. В отличие от Германии в этой стране не все правила соблюдаются. Поезда опаздывали, а иногда даже шли в другом направлении... Многое здесь далеко не совершенно. И мне это нравится».